На различных этапах жизненного пути человек сталкивается с кризисными ситуациями, которые могут спровоцировать личностный (экзистенциальный) кризис. Как представляется, в некоторых случаях можно выявить события, которые служат пусковым механизмом для кризиса, такие как несчастный случай, операция, полученное в результате травмы увечье. Это могут быть также ситуации, связанные со смертью любимого человека, переживанием различного рода утрат, потерей семьи или работы; кризисы, вызванные разлукой, одиночеством, неизлечимой болезнью, изменением социального статуса и др.
Однако природа кризиса такова, что среди пусковых механизмов могут быть не только печальные или травматичные переживания. Причиной кризиса могут быть и радостные, позитивные события – например, рождение ребенка, влюбленность, бракосочетание или повышение по службе. Иногда у кризиса вообще сложно найти какую-то внешнюю причину. Просто у человека появляется ощущение, что внутри что-то изменилось и сегодня он уже не может жить так, как жил вчера: он стал другим. Очень часто событие, “запускающее” кризис, может быть абсолютно незначительным; оно срабатывает по типу “последней капли”. Таким образом, пусковые механизмы кризиса определяются не только внешним, но и внутренним содержанием, динамикой психологической жизни личности, которые так часто остаются за пределами сознания, а потому не поддаются контролю и предвидению.
Говоря о пусковых механизмах, надо учесть еще и тот факт, что возникновение кризисов могут провоцировать не только события личной истории человека, но и экстремальные ситуации глобального уровня, связанные с политическими, экономическими, социальными, экологическими и природными бедствиями. И если рассматривать нашу планету и то, что на ней происходит, как контекст для биологического, психологического и духовного развития всего человечества и отдельных людей, то связь между личностным и глобальными уровнями становится более очевидной. Как пишет Э. Йоманс, “те переживания, через которые проходят многие и многие люди в своей жизни, являются зеркальным отражением событий, происходящих на уровне более обобщенном” и в тоже время они являются “частью общей мировой ситуации” [7, с. 111]. В этих случаях глубина переживаний личностью собственного кризиса может усугубляться масштабностью трагических событий.
Иногда за кризисами закрепляются определенные названия – например, “первая любовь”, “прощание с отчим домом”, “кризис середины жизни”, “кризис выхода на пенсию”. Однако многие из подобных кризисов остаются безымянными и не привязываются к каким-либо внешним событиям, хотя и представляют собой серьезные личностные сдвиги, отражающиеся на всех сторонах жизни человека.
Мы видим, что внешние характеристики кризиса могут отличаться друг от друга: пусковые механизмы могут иметь совершенно различный характер, да и реакции на кризисные ситуации будут специфичными для каждого человека. Поэтому для понимания кризиса важно знать его внутреннюю суть, то есть психологический механизм возникновения. Как считает Дж. Якобсон, кризис возникает если жизненные события создают потенциальную угрозу удовлетворению фундаментальных потребностей и при этом они ставят перед индивидом проблему, от которой он не может уйти и которую не может разрешить в короткое время привычными способами” [12]. Итак, суть личностного кризиса – это конфликт между старым и новым, между привычным прошлым и возможным будущим, между тем, кто ты есть сейчас и тем, кем бы ты мог стать.
Кризис перемещает человека в маргинальное положение или нейтральную зону; положение, когда привычные стереотипы мышления и поведения уже не работают, а новых – еще нет. Это состояние “между небом и землей”, “промежуточный период”, о котором Э. Йоманс пишет, что это “время вопросов, а не ответов на них, это время учиться любить вопросы, любить то, что пока не имеет решения” [7, с. 127]. О нахождении в этой пограничной области свидетельствует появляющееся в этот период сопротивление, переживаемое как страх изменений, как страх быть другим, оторваться от привычных и потому безопасных стереотипов и отправиться на поиски неизведанного в себе и в окружающем мире.
Таким образом, кризис – это своеобразная реакция личности на ситуации, требующие от нее изменения способа бытия – жизненного стиля, образа мышления, отношения к себе, окружающему миру и основным экзистенциальным проблемам. Можно сказать, что если преодоление возрастных кризисов способствует развитию человека, то экзистенциальных – становлению личности. Итак, кризис – это ответ на зов потенциальных возможностей личностного роста и любой кризис уже заложен в основном свойстве личности – стремлении развиваться и самосовершенствоваться, то есть постоянно изменяться.
Это выглядит так, как будто есть кто-то, кто очень хочет, чтобы человек обрел уверенность и силу, стал более открытым и терпимым, впустил в свое сердце любовь и глубокое понимание жизни. И он терпеливо учит его этому. Но, увы, человек слишком занят сегодня и ему не до личностного роста. И этот кто-то после нескольких неудачных попыток обратить человека к самому себе, принимает более смелое решение. И в этот самый момент человек попадает в ситуацию, которая разрушает все его привычные устои и создает такую жизненную проблему, ” от которой он не может уйти и которую не может разрешить в короткое время привычными способами”. Человек запутан и смущен, он воспринимает эту ситуацию как нестерпимое зло, как темноту, обрушившуюся на его жизнь, как полное и непоправимое крушение, “момент погружения к последним глубинам” (К.Г. Юнг). А для того, кто его учит, это – всего лишь урок, очередная попытка помочь человеку посмотреть себе в душу и не отпрянуть. Потому что, как пишет К.Г. Юнг, “когда рушатся все основания и подпоры, нет ни малейшего укрытия, страховки, только тогда возникает возможность переживания архетипа смысла” [11, с. 121].
Здесь вспоминается великая мудрость, пришедшая к нам из буддизма: “Нет добра и зла, – есть благо”. Она говорит о том, что при освобождении любых событий, происходящих с человеком, от оценок в категориях “хорошо – плохо”, они становятся просто опытом, очередным шагом в самопостижении. Как пишет Т. Йоманс, “проблема состоит в том, чтобы, встречаясь с болью, страданием, близостью смерти, не стараться отвернуться от них, избежать их или смягчить, а научиться их принимать. Если мы научаемся включать страдание в духовный контекст, это меняет как переживание само по себе, так и значение страдания” [6, с. 168].
Большинство психологов, как отечественных (К.А. Абульханова-Славская, Л.И. Анцыферова, Р.А. Ахмеров, В.Ф. Василюк, С.Л. Рубинштейн и др.), так и зарубежных (Р. Ассаджиоли, Т. и Э. Йоманс, К. и С. Гроф, Д. Тайарст, К.Г. Юнг, Дж. Якобсон и др.), занимавшихся кризисной психологией, придерживаются мнения о том, что кризис является предпосылкой важнейших личностных изменений, характер которых может быть как положительным (конструктивным, созидательным, интегрирующим), так и негативным (деструктивным, разрушительным, разъединяющим).
Отсюда следует, что в разрешении кризисной ситуации можно выделить два основных выхода. Один состоит в том, что человек рискует, открываясь новым возможностям и преодолевая страх изменений. Тем самым он реализует, по словам Р. Ассаджиоли, “базовое стремление к росту” [1] или, как называл это Ф. Харониан, “откликается на зов Высшего” [10]. Тогда человек переходит на следующую ступень своего развития, получает новый опыт, новые знания о мире и о себе.
Другой выход заключается в сохранении существующего порядка. Как пишет Ф. Харониан, “существует множество способов, к которым люди прибегают, чтобы уклониться от зова Высшего. Мы боимся его, потому что он предполагает отказ от знакомого во имя неизвестного, а это всегда связано с риском” [10, с. 94]. В тех случаях, когда речь идет о кардинальных и далеко идущих переменах, они обязательно вызывают тревогу. Практически все серьезные исследователи, изучавшие тревогу, придерживаются мнения, что личностный рост и тревога неразделимы. Поэтому часто, выбирая потребность в безопасности и стремление к сохранению существующего порядка, человек приостанавливается в своем развитии, при этом ограничивая или даже разрушая себя.
Таким образом, чтобы развиваться, актуализировать свои потенциальные возможности, а иногда и просто выжить, личности необходимо учиться справляться с различными критическими ситуациями, что определяет важность, актуальность и социальную востребованность психологической помощи людям, находящимся в кризисных ситуациях.
Однако суть кризиса такова, что заставляет человека усомниться в возможности его преодоления. Понимание кризиса как перехода от одного способа бытия к другому обычно существует у человека вне кризисной ситуации. Когда же он оказывается погружен в мрачные глубины жизненных перипетий, у него появляется чувство, что это никогда не кончится и ему не удастся выйти из этого состояния. В этом случае кризис воспринимается как окончательное крушение жизни.
Поэтому для клиента, переживающего кризис, характерна загруженность неразрешенными проблемами, чувство безнадежности, беспомощности, переживание жизни как “тупика”. В этот период человек остро чувствует отсутствие внутренней опоры, теряются связи с миром и с другими людьми; прежние жизненные цели разрушаются, смыслы теряют свою ценность. Давление этого состояния толкает человека к действиям, которые могли бы разрешить проблему немедленно. Среди разрушительных для личности способов выхода из кризиса могут оказаться суицид, нервно-психические и психосоматические расстройства, социальная дезадаптация, посттравматический стресс, криминальное поведение, алкогольная или наркотическая зависимость и др. Таким образом, если кризис не разрешен или разрешен неадекватно, то это может привнести в личность деструктивный аспект и тем самым затруднить процесс дальнейшего роста и развития.
Но кризис – это не только “угроза катастрофы”, но и возможность изменения, перехода на новую ступень развития личности, источник силы. И в этом его позитивный аспект. Кризис в данном случае может стать для личности возможностью изменить что-то в себе и в своей жизни, научиться чему-то новому, переосмыслить, а иногда и впервые осознать свой жизненный путь, собственные цели, ценности, отношение к себе и к другим людям.
Адекватное разрешение кризиса дает клиенту возможность перейти на следующую ступень развития более зрелой личностью. К. и С. Гроф отмечают, что “если правильно понять кризис и относиться к нему как к трудному этапу в естественном процессе развития, то он способен дать спонтанное исцеление различных эмоциональных и психосоматических нарушений, благоприятное изменение личности, разрешение важных жизненных проблем и эволюционное движение к тому, что называют высшим сознанием” [3, с. 19]. Подобных идей придерживались в своих работах К.Г. Юнг и Р. Ассаджиоли.
Итак, мы видим, что ситуация переживается как кризисная тогда, когда человек перестает видеть возможные выходы, но в тоже время в период кризиса клиент открыт новому для нового опыта, а это значит, что кризис может служить основанием для положительных перемен и стать важным личным опытом. Боль, которую испытывает человек в кризисе, мотивирует его на поиск новых путей решения, ресурсов, на приобретение новых навыков и, как следствие, на дальнейшее развитие. Таким образом, характер кризиса можно описать и как трансформирующий, так как он одновременно несет не только отказ от старых, привычных способов бытия, но также поиск и совершенствование новых, более прогрессивных.
Можно предположить, что позитивный или деструктивный выход из кризиса определяется не только соотношением созидательных и разрушительных тенденций в личности и способом решения экзистенциальных проблем, но и отношением человека к самой кризисной ситуации. На основании данных, полученных нами в исследовании, можно выделить два типа такого отношения [2]: мы назвали их “Кризисная ситуация как возможность роста” и “Кризисная ситуация как мученичество”.
В первом случае кризис воспринимается личностью как возможность более глубокого, аутентичного бытия. Этот подход характеризуется также принятием своей судьбы, чувством онтологической защищенности (по И. Ялому), которое можно описать как переживание тесной эмоциональной связи с родительской семьей и собственным детством, принятием духовного и телесного аспекта своей личности, стремлением к росту. Среди экзистенциальных ценностей, присутствующих в этом отношении к кризису, можно отметить осмысленность жизни, терпимость к ее изменчивости, высокий уровень ответственности за себя, а также принятие собственных чувств по отношению к смерти и веру в бессмертие души.
Во втором варианте кризисная ситуация воспринимается как наказание или мучение и выражается в концентрации на своих страданиях – болезнях, старости, страхах, зле, беспомощности и одиночестве. Этот подход не предполагает принятия ответственности за выход из кризиса, а олицетворяет, скорее, пассивное, “страдальческое ничегонеделание”. Интересно, что такое отношение к собственной жизни связано с представлениями о смерти как абсолютном конце и страхом по отношению к ней.
Примечательно, что в кризисе выбор личностью стратегии его преодоления связан с принятием или отвержением смысла в происходящих событиях, а также с отношением к таким базовым экзистенциальным проблемам как жизнь и смерть. Кризисная ситуация, таким образом, как ситуация столкновения с основными экзистенциальными категориями, предоставляет для личности возможности как для роста, так и для “ухода в болезнь”. Выбор в данном случае зависит только от самой личности, что подтверждает основные идеи экзистенциально – гуманистического направления в психологии и определяет основные направления в оказании психологической помощи в кризисных ситуациях. К таким направлениям (“опорным пунктам”) можно отнести помощь клиенту в: поиске смысла жизни и смысла переживаемого кризиса, где важнейшим элементом является “эскиз будущего”; осознании и принятии ответственности за свою жизнь, чувства и действия; интеграции духовного и телесного аспекта своей личности; понимании постоянной изменчивости жизни и терпимости к ней; соприкосновении с внутренним ребенком; высвобождении психологических травм и страхов; стремлении к личностному росту, а также в осознании рациональных и эмоциональных компонентов отношения к смерти как к символу неизбежности изменений.
Говоря о возможностях психологической помощи в кризисных ситуациях, нельзя не остановится на основной методике – кризисной интервенции, которая базируется на теории кризиса Э. Линдеманна и концепции стадий жизненного цикла и кризиса идентичности Э. Эриксона [9]. Основная идея, положенная в основу кризисной интервенции – это концентрация консультирования на актуальной ситуации, то есть работа с возникшей при кризисе проблемой и чувствами клиента по отношению к ней. В кризисной интервенции важно оставаться “здесь и сейчас”, не углубляясь в историю клиента и другие, прошлые проблемы, даже если они и связаны с актуальной. Цель интервенции заключается не столько в том, чтобы решить проблему, сколько сделать возможной работу над ней, так как многие проблемы, возникающие в кризисе, невозможно решить немедленно. Понятно, что приведенные выше направления психологической помощи людям, переживающим кризис, – лишь некоторые маячки в бушующем море человеческих переживаний, ведь каждый обратившейся за помощью – ни на кого непохож и проживает свою, – единственную и неповторимую, жизнь, а значит – и свой, чем-то особенный, кризис.
В заключение хотелось бы остановиться еще на одном виде кризиса, который К. и С. Гроф выделили в многообразии состояний, переживаемых человеком в связи с какой-либо кризисной ситуацией. В своих работах, посвященных данной теме, они связывают этот вид кризиса с измененными состояниями сознания и называют его духовным (также кризисом эволюции сознания или трансформации личности) [3]. Вспоминая работы Р. Ассаджиоли, можно воспользоваться его идеей о том, что термин “духовный” “…отражает не только те переживания, которые традиционно считаются религиозными, но и все, что касается восприятия и познания, всю человеческую активность и все функции, у которых один общий знаменатель – обладание ценностями, более высокими, чем общепринятые – такими как этические, эстетические, героические, гуманистические и альтруистические” [1, с. 42].
Начиная с работ Р. Ассаджиоли и К.Г. Юнга, в психологии весьма активно развивается идея о том, что многие эпизоды необычного состояния разума (экстраординарные эмоциональные и физические ощущения, видения, необыкновенные мыслительные процессы и т.д.) не обязательно являются симптомами болезни в медицинском смысле. Их можно рассматривать как проявления эволюции сознания и сравнить с состояниями, описанными в различных мистических учениях мира.
Любой духовный кризис в терминологии С. и К. Гроф может быть наполнен различными переживаниями, которые они разделяют на три основных категории:
1. биографическая категория – переживание травматических событий, тесно связанных с историей жизни индивида;
2. перинатальная – переживания, обращенные к теме умирания и вторичного рождения;
3. трансперсональная – переживания, выходящие за пределы жизненного опыта обычного человека, так как в них участвуют образы и мотивы, источники которых находятся вне личной истории индивида [3].
Все, что выше мы говорили о личностном кризисе, будет справедливо и для духовного. Он также может быть спровоцирован различными жизненными ситуациями – драматическими или обыденными; его течение также весьма индивидуально – и по силе, и по длительности и точно также изменения в личности, переживающей духовный кризис, могут быть как созидательными, так и разрушительными. Духовный кризис, как и личностный, наполнен интенсивными эмоциями и переживаниями, затрагивающими глубинные основы человеческого бытия, а значит личность, находящаяся в духовном кризисе, также нуждается в психологической помощи и поддержке.
Для человека, переживающего кризис трансформации личности, могут быть характерны следующие переживания: непонимание происходящего с ними и вызванная этим паника; страх сойти с ума или оказаться психически нездоровым; переживание своей одинокости в этом процессе и амбивалентные чувства – с одной стороны, желание получить поддержку, а с другой, – стремление уединиться, побыть одному; повышенная чувствительность к словам, поступкам и даже внутренним состояниям других людей. Этот кризис может вновь возродить к жизни старые обиды, захлестывающие человека своей болью и несправедливостью; могут актуализироваться страхи, в том числе связанные со смертью. Человек в этот период заново переоценивает свою жизнь, в результате чего им овладевают различные переживания за сделанное – чувство вины, раскаяния, скорби, злости и др.; меняются цели, смыслы, ценности и отношения, в частности, с близкими людьми.
Очень часто все эти духовные искания происходят на фоне необычных физических ощущений или психических состояний, что может заметно усложнить процесс выхода из кризиса и повышает требования к компетентности психологической помощи. Однако каких-то принципиальных отличий в оказании психологической помощи при духовном кризисе нет, так как все известные принципы и методы консультирования и психотерапии, описанные в экзистенциально-гуманистическом подходе, можно использовать при работе с подобными клиентами. Единственное, по-видимому, принципиальное отличие психологической помощи в этих случаях будет определятся степенью нашего невежества относительно природы духовной жизни человека, силой собственного страха перед неизвестными глубинами психики и косностью традиционных верований в “материальное, измеримое, ощутимое”.
Самая важная задача в работе с людьми, переживающими подобный кризис, – создать благоприятную, доверительную атмосферу и рассказать им о процессе, через который им предстоит пройти. Здесь очень важно показать, что трудности, через которые они проходят, – “не проявления болезни, а выражение целительного и трансформирующего процесса” [4, с.203]. Как пишут К. и С. Гроф, “все, в чем они нуждаются, это доступ к правильной информации, поддерживающие беседы и хороший контекст для духовной практики” [4, с.201].
И, наконец, еще один важный момент, о котором хотелось бы сказать в свете психологической помощи людям, находящимся в кризисе. Выше мы говорили, что кризис – это одновременно опасность и возможность, разрушение и созидание, потеря и приобретение, смерть старого и рождение нового. Любое явление в этом мире заключает в себе свою противоположность; это то, что В. Жикаренцев назвал дуальностью мира: “… наш мир двойственен, иначе, дуален и состоит всего из двух начал. Одна половина, одна противоположность существует только потому, что существует другая, – это как одна сторона монеты существует только потому, что существует другая” [5, с. 9]. Поэтому при работе с кризисом очень важно помнить самим и говорить с клиентами о том, что в нем заключен не только период разрушения, но и период созидания, и оба эти периода являются естественными составляющими процесса роста и развития. Нельзя что-то приобрести, ничего не потеряв при этом; точно также невозможно постоянно терять, ничего не получая взамен.
Одна из особенностей состояний разрушения и созидания заключается в том, что, находясь в одном из них, другое остается скрытым. Это не значит, что его нет; это значит, что мы можем не замечать его. Другой особенностью является наличие закономерностей каждого из процессов – как разрушения, так и созидания. Иногда это кажется невероятным, но оба эти процесса развертываются по определенным законам и все события в них логически связаны друг с другом. Проблема состоит в том, что, находясь, например, внутри процесса разрушения, клиенту сложно увидеть это и лишь пройдя его и осмысливая, он может понять, что приобрел еще и позитивный опыт, несмотря на то, что во время кризиса его переживания были негативными, лишенными всякого смысла и абсолютно не связывались в единый сюжетный ряд.
В силу нашего восприятия жизни, процесс созидания привлекает нас больше, поэтому мы лучше знаем его сильные стороны. Период же разрушения сопряжен с болью, что заставляет людей создавать массу защит, чтобы избежать его, а также обходить стороной переживания других людей, находящихся в этом состоянии. Однако, как пишет Э. Йоманс, “понимающее и уважительное отношение к процессу разрушения как к необходимому этапу личностного и общественного развития – это дар, который мы можем преподнести самим себе, нашим семьям и нашим пациентам, если действительно научимся видеть деструктивную фазу развития” [7, с. 117]. Разрушение – это дар, так как оно содержит в себе еще непроявленное созидание и наша роль как консультанта состоит в том, чтобы помнить об этом и стараться видеть то, что пока еще скрыто. Как писал Рам Дасс, “ведь что-то в вас умирает, когда вы выносите невыносимое. И только в этой темной ночи души вы можете приготовить себя к тому, чтобы видеть так, как видит Бог, и любить так, как любит Бог” [цит. по 7, с. 115].
В этой связи можно вспомнить известную притчу о том, как человек попал на небеса и рассказывает Богу о своей жизни. “Благодарю Тебя за помощь, что Ты оказывал мне”, – говорит он, окидывает взором расстилающийся внизу мир и видит две пары следов в тех местах, где он и Бог шли бок о бок друг с другом. Но тут ему вспоминаются мрачные периоды его жизни, он снова глядит вниз и замечает лишь одну пару следов. “Но где же Ты был, – вопрошает он, – когда я нуждался в Тебе больше всего? Ведь на песке отпечатки только одних ног”. И Бог отвечает: “Именно тогда я нес тебя на руках”. Эта притча говорит о том, что процесс разрушения может также сильно поддержать нас, как и процесс созидания, если мы позволим себе увидеть это, потому что эти два процесса – суть один.
Подводя итоги, можно сказать, что кризис – это время пребывания в коконе, иногда в полной темноте и одиночестве, наедине со своими страхами, разочарованием и болью. Это время прощания, печали и отверженности; время нескончаемых вопросов и бесконечного непонимания. Это время поиска той тонкой грани, которая отделяет смирение и преодоление, волю к жизни и безнадежность, препятствие и награду, движение вперед и безмолвный покой. Это время, которое укрепляет наш дух верой и открывает сердце любви; время, позволяющее учиться понимать и принимать изменчивость жизни и саму жизнь. Кризис – это время, дающее возможность гусенице сделать выбор: поддаться страху темноты и неизвестности или превратиться в бабочку.
Постскриптум
Мы принимает эту идею как основополагающую при работе с кризисом, но в то же время мы понимаем, что у тех людей, которые обращаются за психологической помощью, может быть другое представление о том, что с ними происходит. Помимо этого, у каждого из них есть свобода выбора и они вольны принимать решения, которые могут быть с нашей точки зрения неверны, достойны сожаления, печальны и даже трагичны. Как в свое время заметил К.Г. Юнг, “…судьба человека часто зависит от переживаемой трансформации” [11, с. 126]. Мы знаем, что не у всех людей хватает терпения, сил и веры для того, чтобы кризис помог им “превратиться в бабочку”. В какой-то степени это становится и нашей болью, ибо “…никогда не спрашивай, по ком звонит колокол”. В этом случае помогает осознание того, что каждый из нас, не только приходящий за помощью, но и оказывающий ее, делает свое дело. И в этом наша свобода. Но в то же время каждый из нас отвечает только за свое дело. И в этом наша ответственность – глубокая, неделимая и непреходящая.
Автор: Баканова А. А. (Искусство исцеления души: Этюды о психологической помощи: Пособие для практических психологов)
Используемая литература:
- Ассаджиоли Р. Постижение Высшего Я и психологические расстройства // В кн.: Психосинтез и другие интегративные техники психотерапии / Под ред. А.А. Бадхена, В.Е. Кагана. М.: Смысл, 1997. – 298 с. С.40 – 69.
- Баканова А.А. Отношение к жизни и смерти в критических жизненных ситациях. Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. к. пс. н. СПб., 2000.
- Гроф С., Гроф К. Духовный кризис: понимание эволюционного кризиса. // Духовный кризис: Статьи и исследования. М.: МТМ, 1995. 256 с.
- Гроф С., Гроф К. Помощь при духовном кризисе // Духовный кризис: Статьи и исследования. М.: МТМ, 1995. 256 с.
- Жикаренцев В. Путь к Свободе: добро и зло. Игра в дуальность. СПб., 1996.
- Йоманс Т. Введение в психологию духовного измерения // В кн.: Психосинтез и другие интегративные техники психотерапии / Под ред. А.А. Бадхена, В.Е. Кагана. М.: Смысл, 1997. – 298 с. С. 154 – 196.
- Йоманс Э. Самопомощь в мрачные периоды. // В кн.: Психосинтез и другие интегративные техники психотерапии. /Под ред. А.А. Бадхена, В.Е. Кагана. М.: Смысл, 1997. – С. 108-136.
- Левин С. Кто умирает? Киев, 1996.
- Психотерапевтическая энциклопедия /под ред. Б.Д. Карвасарского. – СПб., 1998.
- Харониан Ф. Подавление Высшего // В кн.: Психосинтез и другие интегративные техники психотерапии / Под ред. А.А. Бадхена, В.Е. Кагана. М.: Смысл, 1997. – 298 с. С. 92 – 107.
- Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1994.
- Yacobson G. Programs and techniques of crises intervention // American handbook of psychiatry. N.Y., 1974. 825 p.
